задумчивый и рассеянный. Она вытянула руку, полюбовалась шелковистым блеском кожи, потом сказала еще: - И когда стараешься быть с тобой поласковей, ты уж, во всяком случае, не скажешь: "Поди ты!" Она крепко сжала губы и мотнула головой. - Поди ты! - повторила она. - Как будто он поймал тебя на чем-то таком, чего у тебя и в мыслях не было. И тогда чувствуешь себя... просто какой-то букашкой. Она залилась слезами и вдруг снова бросилась в объятия мистера Парэма. Бедняжка, ах бедняжка - такая чувствительная, пылкая, великодушная и такая непонятная!.. Когда мистер Парэм после этого приключения опять увиделся с ничего не подозревающим сэром Басси, он был преисполнен гордости и восторга. И чуточку напоминала о себе совесть, но это было даже приятно. Пришлось сдерживаться больше обычного, чтобы не быть снисходительным. Но потом он заметил, что сэр Басен поглядывает на него с любопытством, и к его торжеству примешалась какая-то смутная тревога. Когда мистер Парэм снова встретился с Гэби Грез, - а стоит отметить, что увидеть ее стало очень трудно, разве что мельком, - торжествующая радость его разгорелась пламенем такой страсти, что ему понадобилось все его самообладание. Однако порядочный человек всегда уважает врожденную женскую скромность и стремление сохранить тайну. Даже розы на ее груди не должны ничего заподозрить. Она была неуловима - и хотела оставаться неуловимой. С тонкой проницательностью мистер Парэм постепенно пришел к заключению, что ему и его соучастнице лучше вести себя так, словно этого сладостного взрыва страсти вовсе и не бывало. И, однако, так уж оно вышло: он взял верх над сэром Басси.
